Взорвавшийся на высоте человеческого роста объемно-детонирующий заряд, один из четырех, превратил несколько десятков квадратов белорусского леса в выжженную пустошь, усеянную обугленными клочьями тел, древесной щепой и поваленными стволами, остатками амуниции и искореженным оружием…

* * *

– Можете подниматься, уже все, – голос Берга словно пробивался сквозь слой плотно забившей уши ваты.

Тяжело мотая гудящей головой, Ланге принял сидячее положение. Под носом и в ушных раковинах было липко и тепло, и гитлеровец рефлекторно отер струящуюся из носа кровь рукавом кителя. Контузия, понятно. Оглянувшись, в чем ему никто не препятствовал, Рудольф вздрогнул: затянутый серой дымкой, еще буквально только что живой лес за считаные мгновения ИЗМЕНИЛСЯ!

Молодую поросль и кустарник просто смело ударной волной, более мощные деревья практически начисто лишились крон, многие были поломаны или повалены, выжженная до дерна почва курилась ядовитым дымом. И среди этого поистине сюрреалистического пейзажа, словно бесплотные ангелы смерти, скользили силуэты отключивших маскировку космодесантников, добивавших немногих выживших. Добивавших не столько ради уничтожения свидетелей, сколько из простого сострадания. После синхронного подрыва спецзарядов от оказавшихся в эпицентре врагов практически ничего не осталось, а находившиеся на внешнем фронте двигающейся со сверхзвуковой скоростью взрывной волны получили тяжелые травмы, не совместимые с жизнью.

С помощью Берга поднявшись на подрагивающие от слабости ноги – не будучи боевым офицером, майор впервые получил настоящую контузию, – Рудольф осмотрелся. Лучше бы он этого не делал. Взгляд сразу же зацепился за лежащую в трех метрах оторванную по локоть руку кого-то из пехотинцев. По прихоти судьбы стена спрессованного воздуха оставила на покрытом густыми рыжими волосами запястье часы, начисто сорвав остатки рукава. Часы были русскими, на узком кожаном ремешке, видимо, боевой трофей. Остановившиеся стрелки с точностью до секунды фиксировали момент смерти владельца… последнего владельца, поскольку предыдущий хозяин вряд ли по собственной воле отдал их этому оставшемуся безвестным шутце…

И именно эта картина оказалась последней каплей: перенесший контузию, перегруженный информацией мозг майора Ланге не выдержал. Внезапно накатила тошнота, перед глазами все поплыло, и абверовец, покачнувшись и коротко буркнув «entschuldigung»[21], потерял сознание. Последней более-менее осознанной мыслью было: «Похоже, только теперь я начинаю по-настоящему понимать, какая мощь на самом деле сосредоточена в руках этих людей! И как непростительно и фатально ошибается фюрер, считая их предков дикими азиатскими варварами! Проклятый ефрейтор, он действительно погубит Германию!»

Рудольф хотел подумать еще о чем-то важном, но сознание уже погружалось в вязкое ничто глубокого беспамятства…

Вовремя отреагировавший Йохан подхватил вырубившегося пленного, аккуратно опустил его на землю.

– «Пятый», что у тебя?

– «Первый», нормально, только фриц отключился. Контузило, он ведь без защиты. Сейчас поправим, жить будет.

– Понял. Мы идем к дороге, подчистим там, догоняй. Пять минут. Не приведешь в чувство – тащи на себе, бросать запрещаю.

– Принял. Разрешите использовать «живчика»?

Локтев несколько секунд колебался:

– «Пятый», только в самом крайнем случае. Понял?

– Понятно, командир, – ухмыльнулся Берг, прекрасно осознающий, как может отреагировать неподготовленный организм на инъекцию, даже однократную, боевой фармакологии. Не хватало только, чтоб фриц с катушек слетел, внезапно осознав себя каким-нибудь всесильным берсерком из древних легенд. Несмотря на немецкие корни, родившийся в нескольких десятках световых от прародины человечества Йохан Берг практически ничего не знал о скандинавской мифологии, иначе подобрал бы более подходящее сравнение.

Зато он отлично представлял, как действуют стимуляторы класса «А», позволяющие бойцу спецподразделения несколько суток находиться в высочайшем тонусе, не достижимом никакими иными средствами. Вот только последствия, мягко говоря, тяжелые: после исчерпания организмом внутренних ресурсов наступал жесточайший «отходняк», во время которого человек практически полностью терял способность что-либо делать. Не зря ведь будущих спецназовцев еще во время обучения готовили к возможному применению спецсредств, подкрепляя тренировки гипновнушением, на подсознательном уровне защищавшим бойцов от потери самоконтроля.

Поэтому склонившийся над пленным космодесантник решительно переключил индивидуальную аптечку в обычный режим. Нет уж, и так справимся! Это не столь любимый фрицами первитин, это куда серьезнее. Лучше и на самом деле на себе потащит…

Со стороны шоссе, куда ушли товарищи, донесся рокот множества мощных моторов и четко различимый лязг гусениц. Дисплей боевого шлема «Пятого» обновил тактическую картинку, расцветившись отметками новых целей. Десятками новых отметок.

– Всем номерам, – голос старшего лейтенанта Локтева был спокоен. – Танки. Нас пока не заметили, оценивают ситуацию. Отходим обратно в лес, в бой не вступать….

* * *

Гитлеровцы догнали их меньше чем за полчаса. Случись подобное в другой местности, возможно, и на самом деле пришлось бы оставлять пулеметный заслон, до последнего патрона сдерживая преследователей и позволяя товарищам уйти. Но до болот беглецы добраться не успели, а в обычном лесу скорость и тех и других оказалась примерно одинаковой. Да и возглавивший погоню за обнаглевшими русскими, решившимися белым днем напасть на войсковую колонну, немецкий командир оказался достаточно опытным и умеющим работать с картой. Потому фашисты сразу же разделились на два отряда, потихоньку охватывая их с флангов. Вот только понять замысел противника удалось лишь тогда, когда вражеский пулемет ударил практически в упор.

Мгновенно среагировавший на изменившуюся обстановку Леха подбил испуганно вскрикнувшую девушку под колено, заваливая на землю. Ухватив Савушкину за ремень, рывком подтянул к себе:

– Лежать, кому говорю! Голову не поднимать, мне не мешать, – даже не произнося – выплевывая короткие фразы, Леха торопливо готовил к бою верный «тридцатьчетвертый». – Васька, Михалыч, рассредоточиться! Держите фланги! Патроны берегите!

Раскрыл подпружиненные сошки, поудобнее упер в землю, поднял планку прицела. Простые, выполняемые на полном автоматизме манипуляции успокаивали, помогая сохранять трезвый рассудок и адекватно оценивать ситуацию. Позиция так себе, но ничего другого не предвидится, поскольку буквально в полуметре над башкой посвистывают, срезая ветки, пули. Повезло еще, что их первой очередью не накрыло, поторопился фриц.

– Не учи ученого, – отрезал особист, отползая в сторону. Борисов, перекинув десантнику глухо звякнувшую сумку с боеприпасами, двинул в противоположную сторону. Метрах в трех остановился:

– Лех, брось пару нормальных гранат, у меня с собой только эти, кругленькие.